Фотография генуэзской крепости XIII - XIV веков в ФеодосииВизантийский император X в. Константин Багрянородный, склонный более к занятиям литературой, чем к войнам, сообщает в своем сочинении о некоей («так называемой») Кафе. Это первое упоминание о Феодосии под новым ее именем, происхождение которого загадочно.

В самом начале XIII в. в Кафе появились первые генуэзцы. Полагают, что в эпоху крестовых походов, после взятия Константинополя в 1204 г. и раздачи земель Восточно-римской империи, отряду генуэзских рыцарей «достался» восточный Крым. Есть сведения, что «первый владетель Кафы» (надо полагать, из числа этих самых крестоносцев) дал привилегию беспошлинной торговли 12 января 1234 г. именно генуэзцам.

Однако вторжение татаро-монголов в 1239 г. сделало с факторией генуэзцев в Кафе то же, что производило всякое другое вторжение: «Кафа разрушена, жители разбежались». Это из летописи.

Только во второй половине XIII в. генуэзские купцы, действуя уже как представители своей метрополии — Генуи, договорились с тогдашним хозяином Кафы золотоордынским ханом Оран-Тимуром о праве торговли и получили разрешение строить дома и магазины. Хан за это взимал пошлину со всех товаров.

Трудно представить, каким это способом, буквально на глазах у многочисленного и подозрительного татарского воинства, скромная фактория за немногие годы превратилась в пышную, надменную Кафу в кольце огромных каменных стен и грозных башен!

Сперва генуэзцы только вырыли ров — для защиты от венецианцев, давних своих соперников, торговавших из недальней Сугдеи (теперешний Судак). Хан согласился с таким объяснением. «Генуэзцы довольствовались сперва небольшим пространством земли— пишет византийский историк Никифор Григора,— на которой жили безо всякой другой ограды, как только рва и насыпного вала. После сего, мало-помалу и тайно, стали они привозить к себе сухим путем и морем камни и другие материалы... и, наконец, заняли места более, нежели им отведено было. Не довольствуясь и сим, но желая увеличить числом и пространством дворы свои, они под предлогом необходимости умножить кладовые для товаров распространили город свой за вал и ров и с такою прочностью основали стены, что по сему уже можно было ожидать чего-нибудь необыкновенного. и подлинно..., Кафа наконец так укрепилась, что жители оной могли уже почитать себя обеспеченными от нападения врагов».

Считается, что первые стены с башнями были построены в 1342 г. при консуле Джиованни ди Скаффа (консулы назначались из Генуи сроком строго на один год,— очевидно, с таким расчетом, чтобы временный хозяин Кафы не успел слишком обогатиться за счет жителей города).

Ранее, в мае 1308 г., город был разграблен татарами. Однако неугомонные генуэзские купцы, вернув себе Кафу, продолжали укрепляться и торговать, воюя то с одним, то с другим противником: с венецианцами, с окружавшим город татарским войском, а то и со своим собственным населением... Торговая генуэзская элита, так называемые «знатные» граждане, проживала в цитадели, за внутренним ограждением Кафы, тогда как огромное большинство горожан обитало за пределами этих стен: армяне, греки, сирийцы, венгры, евреи, болгары, русские, сарацины... Они первыми принимали удар очередного завоевателя.

Разноязычная Кафа иной раз ополчалась   против генуэзской администрации. Известно восстание (1454 г.) под лозунгом: «Да здравствует народ, смерть знатным!». Но этот «бунт на собственном корабле», как и многие другие выражения недовольства, был подавлен. Генуэзцы не выпускали руля из своих цепких рук.

В 1345 г. Кафу постигло очередное бедствие. Золотоордыыский хан Джанибек собрал огромное войско и придвинул его к городским стенам. О том, что случилось дальше, рассказал Габриэль де Мюсси, законовед, живший в Крыму с 1344 по 1346 г. Кафа была в осаде, но сдаваться не собиралась. Владея морем, она ни в чем особенно не терпела нужды. Продовольствие доставлялось кораблями. Для подачи питьевой воды служила целая сеть глиняных труб, подведенных к хорошо замаскированным водохранилищам, а также колодцы, запруды и фонтаны внутри города. После целого года осады неожиданно в татарском стане началась эпидемия чумы.

Черная смерть стала косить ханское войско. Отчаявшийся Джанибек приказал заразить Кафу. Труп умершего от чумы выстреливался метательной машиной (баллистой). Кувыркаясь, он перелетал городскую стену и падал на головы охваченных ужасом осажденных. Чума перекинулась в Кафу. Генуэзцы бросились к кораблям. Осаждающие и осажденные разбежались, часть их попала в Европу и на берега Малой Азии, где также возникли после этого страшные эпидемии.

Кафа пришла в себя очень быстро. Со второй половины XIV в. начинается новый период расцвета, продолжавшийся более ста лет, вплоть до турецкого вторжения в 1475 г. Кафа сказочно богатела. После захвата венецианских торговых колоний Сугдеи и Таны (последняя — в устье реки Танаис, т. е. Дона) кафские купцы стали безраздельно господствовать в торговле на обоих морях — Черном и Азовском. Соблазняемые неслыханным барышом семь-десять, купцы снаряжали сухопутные караваны и, рискуя в дороге потерей товаpa и самой жизни, достигали заветных рынков Индии и Китая.

С Украины, из России, Польши и других соседних земель шли в Кафу такие товары, как пшеница, шерсть, меха, вина, мед и воск. Из Индии доставлялись пряные коренья, драгоценные камни, экзотические ткани, опий, шафран и сандаловое дерево, из Китая — фарфор, с острова Цейлон — корица и жемчуг; мускус из Тибета, слоновая кость из Эфиопии, мирра и ладан из Аравии.

Об одном «товаре», приносившем наибольший барыш, надо сказать особо. Это — невольники. Торг живым товаром принял в Кафе размеры фантастические и принес ей зловещую славу. Рынок рабов располагался на месте сегодняшнего сквера, рядом с территорией морского порта. Имея под боком спрос, татарские ханы затевали бесконечные набеги на земли соседей. Многие тысячи мирных жителей — мужчин, женщин и детей, захваченных на Украине, в России, Литве, Польше и на Кавказе, пригонялись в Кафу. Вот как пишет об этом современник: «Торг невольниками производится во всех городах полуострова, преимущественно же в Кафе. Случается так, что целые толпы несчастных рабов гонят из рынка прямо на корабли, ибо город лежит у весьма удобной приморской гавани и, вследствие своего положения, может быть назван но городом, а скорее ненасытной и мерзкой пучиной, поглощающей нашу кровь».

Слова эти относятся к Кафе первой половины XVI в., но справедливы и по отношению к более ранней, генуэзской. Понятны отчаянные попытки соседних народов избавиться от татарской угрозы и от самой Кафы. Но, увы, время еще не пришло и наступит не скоро. В 1475 г. Кафу захватят турки и просидят в ней ни много ни мало — 300 лет.

Конечно же, сами по себе даты не обладают свойством наглядности. Интересно поэтому как-то соотнести время, о котором речь, с известными в истории вехами.

Флот султана ворвался в гавань, потопил все корабли генуэзцев и сжег деревянные торговые сооружения, татары ударили с суши — и Кафа капитулировала. В романе «Последний консул» В. Владимирова есть выразительное описание этой трагедии — штурма и падения  Кафы:

«Галеры визиря появились в море... Их было по меньшей мере две тысячи. Тотчас же начался обстрел города. Стены не выдержали бесчисленных ударов ядер и... рухнули в нескольких местах В городе поднялось невообразимое смятение... Галеры сарацин начали входить в залив. С ними двести, или того больше, грузовых кораблей, наполненных янычарами, лошадьми, обозами. Жители в ужасе ринулись в степь, ища спасения. Но там им преградило путь плотное полукольцо татарского войска, расстреливавшее из луков, как куропаток, всех двинувшихся в степь женщин, детей, стариков. Часть бежавших хотела вернуться, но была истоптана потоком обезумевших людей, продолжавших пробиваться в степь. А янычары, как звери, бросились на беззащитных горожан. Началась резня...»

Расправившись с генуэзской Кафой, подданные султана принялись благоустраивать город, который они назвали Кефе. Руками порабощенных армян и греков возводили они мечети, турецкие бани, новые дома... Французский путешественник Шарден, побывавший здесь в 1663 г., утверждает, что в Кефе, или «Кучук-Стамбуле» («Малом Константинополе»), как именовали порою город, было уже 4000 домов с 80 ООО жителей, а в гавани стояло одновременно до 400 судов.

Генуэзская Кафа закатилась как раз перед эпохой великих географических открытий. Кафа пала, когда Магеллан еще не родился, а двадцатичетырехлетний Христофор Колумб отбыл из родной Генуи в Португалию в качестве скромного агента генуэзского торгового дома Негро и Чентурионе.

Лишь через 23 года после взятия Кафы турками Васко да Гама откроет морской путь в Индию. В далекую Индию, где, оказывается, побывал уже другой европеец Афанасий Никитин, русский купец из Твери, а по призванию — исследователь и путешественник, чье имя связано также с Кафой.

Возвращаясь на родину через Трапезунд, уже захваченный турками, Афанасий Никитин остановился в генуэзской Кафе: «И пробыл в Трапезунде 5 дней. И, придя на корабль, сговорился о плате — дать со своей головы золотой до Кафы... и море было проплыл, да занесло нас к Балаклаве, а оттуда к Гурзуфу, и стояли здесь 5 дней. Божею милостью приплыл в Кафу за 9 дней до Филиппова заговенья...»

Случилось это в 1472 г., всего за три года до нападения турок. Остановившись на русском подворье (в Кафе того времени было немало русских купцов и ремесленников), Афанасий Никитин привел в порядок свои дневники и в начале зимы отбыл на родину. Но до Твери добраться так и не довелось: путешественник простудился и умер в дороге, в глухой деревеньке под Смоленском. Дневники его не пропали и были полностью внесены в летопись «Софийский временник» под 1475 г.

В одной из русских летописей под тем же 1475 г. отмечено событие: «Того же лета туркове взяша Кафу и гостей московских много побиша, а иных поимаша, а иных пограбив на откуп даваша...».

Кефе стала центром турецких владений в Крыму. Здесь находился паша, назначаемый султаном. Высшее мусульманское духовенство также назначалось из Стамбула. Татары попали в полную зависимость от султана, гораздо большую, чем они себе представляли, помогая туркам громить Кафу. Но поскольку султан ревностно развивал в «Кучук-Стамбуле» торговлю живым товаром, то и татарское воинство с неменьшим рвением продолжало свои разбойничьи набеги на соседние  земли.

Доминиканский монах, более десяти лет проживший в Кефе на должности префекта (с 1624 г.), заявил в своем сочинении, что «если Татария ад, то Кафа, несомненно, врата его».

Такою виделась турецкая Кафа любому беспристрастному наблюдателю. Разрастался, богател город-работорговец. и только русскому оружию суждено было избавить в конце концов окружающие народы от этой «ненасытной пучины».